В его квартире жила Серость. Единственным, что могло разбавить ее были тюбики красок, но они больше не блестели. Потускнели как и он сам. Художник больше не мог писать. Он часами смотрел в одну точку надеясь на чудо, но в ответ приходила только Тишина. Она поселилась у него в душе, стала частью его самого. Чуть позже появились голоса, они шептали о том, что он запер себя в тюрьму – добровольно. Что ему нравится такая жизнь и он больше не напишет ни одной картины. Никогда. И он кричал, кричал, срывая голос каждую ночь, а утром приходила полиция. Им нечего было предъявить ему, законы он не нарушал, исправно платил за квартиру и наблюдался всю жизнь у психиатра. Оставалось только снова и снова предупреждать его, что это в последний раз.
В его квартире был стул, мольберт, стол, кровать и шкаф, она была звонкой и серой. Каждое утро в окно он видел один и тот же горизонт, одно и то же солнце. Все чаще его взгляд задерживался на ноже, подолгу разглядывал блестящее лезвие и ничего не делал, он был слишком слаб. А может быть виной всему были антидепрессанты… Спустя некоторое время он перестал их пить, но теперь ему мешал постоянный лай собаки за стенкой. Теперь он писал жалобы в полицию, чтобы они заставили заткнуться эту псину. Кисти сиротливо лежали в углу стола, потихоньку покрываясь пылью, он больше не брал их в руки, потому что все меньше понимал зачем они здесь. Но в его голове все еще жила Мечта. Однажды он возьмет в руки кисть, обмакнет в краски и на холсте оживет неведомый мир, который он так жаждал увидеть. Он поможет людям вырваться из тюрьмы. Они должны увидеть в каком унынии проходит вся их жизнь. И даже когда они умрут, в следующей жизни все будет точно так же.
В то утро солнце взошло по-другому, оно светило ярче чем  обычно и этот рассвет был самым красивым в его жизни. У него были краски, которых он раньше не видел и звуки как будто из другого мира. Словно на землю сошло неведомое божество. Тогда он впервые услышал Голос.
Верь мне! – эхом звучало в голове.- Смотри внимательно и я покажу тебе. Смотри! Узри и внемли!
В его руках оказался карандаш, и он принялся торопливо наносить на бумагу линии, из которых должно было, появится Чудо. Он стряхнул пыль с мольберта, развел краски и размял кисти. Он снова жил. Самозабвенно кладя на холст мазки он творил новый мир. Еда и сон перестали существовать, жил лишь только холст. Он не слышал ни лая собаки, ни стука в дверь. Его психиатр уже трижды приходил к нему ведь он никогда раньше не пропускал сеансы, но он не слышал его. Тогда пришлось взломать дверь с помощью полиции. Он сидел в углу, закрыл руками лицо. Взору вошедших предстала картина от вида которой племянница квартирной хозяйки упала в обморок, хозяйка торопливо крестилась и бормотала все громче «Это грех! Ее нужно сжечь!», доктор пораженно застыл вглядываясь повнимательней и лишь только полисмены смогли сохранить видимость выдержки. Их обязывала служба, но они тоже были напуганы.
Он словно очнулся от долгого сна, они нарушили волшебство, им не нравилась его картина, они должны уйти! Голос был согласен с ним.
- Уйдите! Оставьте меня! Не смотрите! – кричал он, пытаясь выпроводить незваных гостей за дверь. И полиции снова пришлось уйти – он не нарушал законов. Остался лишь доктор, который обещал его матери вылечить его. Он бродил от эскиза к эскизу и все сильней бледнел. Один и тот же набросок был повсюду, странные символы переплетались с кроваво-красным небом. Если долго смотреть на картины начинала кружиться голова. Доктор потер переносицу и устало сказал.
- Ты должен перестать рисовать такие картины, Ричард. Это совсем не твой стиль.
- Я приду на прием. – ответил он и выпроводил доктора за дверь. Закрыл ее на все замки и снова взялся за кисть.
Заплати мне! – Голос появился за спиной, но там никого не было. – Ты должен заплатить мне за то, что я тебе показал! Ты должен заплатить!
Он сжал голову посильней, пытаясь выдавить Голос из нее. Он не был сумасшедшим. А голос кричал все громче. В дверь позвонили, на ватных ногах он едва дошел до нее. Мальчишка курьер принес ему новые краски. Не глядя он дал ему слишком большую купюру, а Голос по-прежнему требовал плату. Мальчишка рассыпался в благодарностях, а он не мигая смотрел на него. Он видел как исказилось испугом лицо парнишки, как брызнула кровь из разорванного горла. Как нож аккуратно вырезает глаза из глазниц…
- Так мы договорились сэр? – донесся до него голос мальчишки.
- Никогда больше здесь не появляйся! – крикнул он, захлопывая дверь и сползая по стене. Он не мог убить, потому что не был убийцей. И не смог бы убить. Никогда. Он был странным, но добрым. И просто хотел рисовать.
Кисти снова пылились на столе, а краски сиротливо засохли на палитре. Новый мир больше не желал показываться ему. Он вдоль и поперек измеривал шагами квартиру, но больше не мог видеть. Он потерял знание. Часами он молил пустоту: «Покажите мне снова! Я хочу увидеть! Не могу вспомнить. Покажите пожалуйста!»
Голос молчал и больше не говорил с ним, но всегда знал, что он рядом. Молчаливо стоит за спиной и ждет своего часа.
Доктор вернулся и забрал его в больницу. Поселил его в палату и сказал что это для его же блага. Ему было безразлично, он все равно был слеп. И, наверное, дело снова было в антидепрессантах…
Однажды на него набросился сосед по палате.
- Ты обманул их! Они придут за платой! Как ты мог обмануть их! Дайте мне ручку, я нарисую!
Его оттащили и связали, а художника перевели в другую палату. Где он продолжил сидеть неподвижно, невидяще смотря в окно. Он всегда смотрел только в окно.
Наутро доктор как всегда пришел проверить его самочувствие, но увидел лишь холодный труп с выжженными глазами. Как кроваво-красный рассвет на бледном небе.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.